Стихи [каталог в первом сообщении]

[«божий человек»]

Виктор Сергеевич, Вы же любитель дойти до истины Какое Ваше мнение: убили все таки поэта, или он сам ушел? Может быть материал попадался на эту тему, тогда скажите где найти Недавно спор завязался с приятелем, я всегда считала, что поэт ушел из жизни добровольно, слишком много суицидального настроения, да и "Черный человек"...

А сериал "Есенин" вам, Hg, как? Чувствуется так всё и было...По крайней мере, версия смерти поэта в сериале очень логично преподнесена... ИМХО

[Виктор]

Вероника, архивы о этой теме до сих пор закрыты, потому можем только гадать.
Вероятность 50/50. С одной стороны пил он здорово и лечился не раз, а в белой горячке
или депрессии после нее человек какое-то время совсем не в адеквате.
А с другой стороны властям он тоже надоел своим эпатажем и неуправляемостью.
И как раз уже чудеса начинались с загадочными смертями. 13 июля 1922 странно погиб знаменитый Камо,
6 августа 1925 - Григорий Котовский, 31 октября неожиданно в банальной операции умер Михаил Фрунзе,
28 декабря того же года непонятно погиб Есенин.
Кто его знает - может все это случайности

[«божий человек»]

А сериал "Есенин" вам, Hg, как? Чувствуется так всё и было...По крайней мере, версия смерти поэта в сериале очень логично преподнесена... ИМХО

Не знаю, я из-за Безрукова не смогла досмотреть)
Мне кажется, что полагаться на версии сериалов не совсем правильно, это ж художественное преподнесение, по мотивам, так сказать)

28 декабря того же года непонятно погиб Есенин.
Кто его знает - может все это случайности

Ой, не знаю) Есть мнение, что как раз с 25 года началась зачистка. У меня был большой (невольный :) ) опыт изучения газет того времени. С царизма до 36 года все жили как жили, практически на народе ничего не отразилось. Никаких агрессивных вмешательств властей в жизнь народа не наблюдалось, народ в власть как будто особо и не интересовал. Жили так же, занимались тем же, интересы не менялись. Разврат и пьянство шли красной ниткой в колонках рекламы и объявлений. Богемная жизнь (хоть ее и потеснили коммуналками), заграничные производства, эксклюзивные товары для знатоков и коллекционеров. Там и без Есенина было на кого гонения устраивать. Другое дело после 36 года - как будто другая страна и другой народ, все резко стали писать по колхозы и Сталина. Вот там чувствовался кирзовый сапог.

[«божий человек»]

А сериал "Есенин" вам, Hg, как? Чувствуется так всё и было...По крайней мере, версия смерти поэта в сериале очень логично преподнесена... ИМХО

Не знаю, я из-за Безрукова не смогла досмотреть)
Мне кажется, что полагаться на версии сериалов не совсем правильно, это ж художественное преподнесение, по мотивам, так сказать)

Я вот думаю вообще ни на что не стоит полагаться, даже на "секретные" документы, ибо:"Весь мир лежит во лжи " (Игнатий Брянчанинов). Свидетелем смерти поэта был либо его убийца(ы), либо сам "самоубийца" Есенин..., а всем остальным теперь можно только гадать, да строить предположения, полагаясь на свою интуицию, либо, опираясь на обрывки какой-либо инф-ции...ИМХО.

phpBB [media]

[Виктор]

Девушка моет волосы

По безлюдным улицам, в час полночной мглы
Пролетают всадники, как черные орлы.
Листья осыпаются, норд течет рекой,-
Ты еще не видела полночи такой.
Дымные составы волокут мазут.
Дом. Ты моешь волосы в голубом тазу.
Пар и шелест пены снуют над головой,
Сбоку ухмыляется череп восковой.
От хребта оторван он, выварен в котле,
Здесь ему просторно на девичьем столе.
Дырка у надбровья,- тут входила смерть,
Тут хлестала кровью смерти круговерть.
У сосков нетронутых дышит полотно,
Черный ветер фронта грохает в окно.
Трубы пароходов, кони на скаку,-
Интервенты входят в пасмурный Баку.
И лежит расстрелянный, темен и суров.
Нефть ручьями тяжкими наполняет ров.
И везет казненного тюркская арба
В морг, где рассыхаются желтые гроба.
Скальпель рассекает ледяную грудь,
Кровь ведет из мрака свой последний путь.
Как стена ангара, выгнулось ребро,
Яростное сердце падает в ведро.
Влажный запах тела, свист тугих волос...
Я хочу, чтоб череп к позвонкам прирос!
Вот они сверкнули, светлые глаза,
И в мозгу рванулась бытия гроза.
Поворот вселенной,- возвращенье вновь.
Синим светом молний прокатилась кровь,
Над лесами вышек развернул норд-ост
Полночь, расцветающую, как павлиний хвост.
И, перерастая голосов прибой,
Выжимая волосы, встает перед тобой
Женщина, как облако приснившегося сна,
В ней будто лампа розовая под кожей зажжена.
Но ты лежишь, товарищ, на простом столе.
Море рассыпается, двигаясь во мгле,
В город, кровью купленный, где пятнадцать лет
По рукам студентов бродит твой скелет.
Ты лежишь, товарищ, на простом столе,
Море дымной славы движется во мгле.
Владимир Луговской

От этого порога...

От этого порога до того
работы переделал я немало.
Чинары я сажал - в честь твоего
лица, что мне увидеть предстояло-

Пока я отыскал твои следы
и шел за ними, призванный тобою,
состарился я. Волосы седы.
Ступни мои изнурены ходьбою.

И все ж от этой улицы до той
я собирал оброненные листья,
и наблюдали пристально за мной
прохожих озадаченные лица.

То солнце жгло, то дождик лил - всего
не перескажешь. Так длинна дорога
от этого порога до того
и от того до этого порога.

И все-таки в том стареньком дому
все нашими населено следами,
и где-то там, на чердаке, в дыму,
лежит платок с забытыми слезами.

От этого и до того огня
ты шила мне мешок для провианта,
Ты звездную одела на меня
рубаху. Ты мешок мой проверяла.

От этого порога до того
я шел один среди жары и стужи,
к бокам коней прикладывал тавро,
и воду пил, толок я воду в ступе.

Я плыл по рекам и не знал - куда,
и там, пока плыла моя пирога,
я слышал, как глаголила Кура, -
от этого и до того порога.
Симон Чиковани

[aziat]

после 36 года - как будто другая страна и другой народ, все резко стали писать про колхозы и Сталина. Вот там чувствовался кирзовый сапог.

А чем Вы об'ясняете такое резкое изменение?

[Виктор]

Александр Беляков

Бальзаковской порой
За женщиной летит
Назойливая свитка:
Жужжащий геморрой,
Шипящий целлюлит,
Немая щитовидка.
От них не умотать,
И ангел свысока
Курлыкает фемине:
"Не сокрушайся, мать,
Об участи цветка,
Ты - ягодка отныне!

***
Осенью бархатной в офисе голом
Бледная дева колышет подолом,
С ветром залетным в бирюльки играя.
На горизонте - от края до края -
Город секретным лежит протоколом.
Долго плутала служилая пава
В каменных литерах слева направо,
Наискось - и увязала в начале.
Темные улочки - злые печали.
Что остается? Пустая забава.
Лепет подола, канкан дырокола,
Крепкого чая вечерняя школа,
Сердцебиенье за час до заката...
То ли погода во всем виновата,
То ли взаправду судьба наколола?

***
Пока сияет между глаз
Звезда пленительного щас,
Спеши в расшуганной тиши
Сказать смиренное якши.
Кому-чему? Всему подряд.
Над факсом юноши парят,
И девушки в пасхальных звонах
Уже сидят на телефонах.
Обетованный геморрой,
Тебя полуденной порой
Слепая черная пчела
Поет из красного угла.
И я, раздерганный вконец
Отец, кормилец и певец, -
Сиденью пылкому родня...
Но тесен офис для меня.

***
По матушке Волге в осеннюю тьму.
От горькой судьбы уплывает Муму.
Утоплена сказка, а быль впереди.
Булыжник сияет у ней на груди.
В дремучих лесах, на крутых берегах
Народ православный стоит на рогах:
На руку тяжел, на раскаянье скор:
Свернешь к бережку - попадешь под багор,
Знать, нет ей пристанища, кроме реки!
Где шлепали лапы, скользят плавники.
Нырнула, - и вот уже кровь холодна,
Русалка хвостом помавает со дна.
А в дальнем краю на простынке стенной
Бродячий хозяин болеет виной:
Немое пространство хватает в кулак,
Мычит - отелиться не может никак.

***
Обнимаю ли женщину, оду ль
Выдуваю горячечным ртом -
Надвигается сонная одурь
Исполинским своим животом.
Не желая без боя сдаваться,
Прошепчу: "Поднимите мне ве..."
И сомкнется туманная ватца
В опустелой моей голове.
Так всегда - с полпути, с полукруга
Я бываю в постель унесен.
Нет старинней и слаще недуга,
Чем российский классический сон.
Ощущаю себя отголоском:
Сколько лет - от темна до темна -
Спит держава невнятным наброском
Гениального полотна.

[Виктор]

Алексей Березин - пародии

Альберкамюзикл

...Осеверяненное небо...
Дарья Кирсанова

Ларошфукончен бал. В стендальнюю дорогу
За доризонт уйду я тропкою окольной...
Пусть я недоальфонсдоделанный немного,
О прошлом думать мне гюгорько и рембольно.

Где я, от жизни одюмевший многожёнец,
Обэдгарпошлив чувства, помыслы, желанья,
Осименонивал жюльверчивых поклонниц,
Что всюду бегали за мной роменролланью.

А мне б забыть оконандойлевшие лица
Всех женщин, мной обгуберманутых когда-то,
И в муракаменной пещере поселиться,
Где не швырнёт в меня никто рабиндранату.

Забыв капризы мерименчивой погоды,
В эмильзоляторе выращивая мирты,
Я притуплю гамзатхлый привкус несвободы
Большим глотком неразведённого шекспирта.

Потом введу денидидрол внутримарктвенно
И мопассанистого калия себе я...
Сойду под кафканье завистников со сцены...
И от такого счастья охемингуею.

Раскаты палиндрома

Глухим, дремучим лесом слов бреду я снова.
И по лицу нещадно хлещут междометья...
Опять споткнулся о торчащий корень слова,
Когда трёхстопный ямб хотел преодолеть я.

Вокруг – сплошное буриме, и мало шансов
Найти свой путь сквозь дебри членов предложений.
Вот поскользнулся я на куче диссонансов –
Упал, отбив себе одно из дополнений.

И снова – топь непроходимых аллегорий,
Шипенье септим ядовитых под ногами.
А клёкот дактилей, центонов крику вторя,
Смешался с карканьем ироний в адской гамме.

И, продираясь сквозь завалы подлежащих,
Я в свой дневник занёс единственную запись –
Какой рефрен меня завёл в такую чащу,
Где враз свернёшь себе эпитет и анапест.

Но наконец-то попадаются всё реже
Гнилые хокку и колючие рубаи.
И меж предлогов белый стих, маня, забрезжил...
Но слишком близко слышен вой глаголчей стаи.

И прежде, чем в бою неравном смолкнет лира,
Я, стиснув суффиксы, от ярости зверея,
Из триолета сорок пятого верлибра
Шмальну дуплетом в их поганые хореи.

Прикладная мазофизика

Есть свойство у летящих кирпичей –
Свободного пaденья ускоренье –
Влетит один из них промеж очей,
И о любви зaбудешь нa мгновенье.

A если взять дюймовую трубу,
Слегкa взмaхнуть, к себе перемещaя,
Наверняка остaнется во лбу
Продольнaя кaнaвкa небольшaя.

А если попытаться соскочить
С набравшей обороты карусели,
То близости интимной, может быть,
Захочется лишь через две недели...

У небоскрёбов знаю свойство крыш –
С одной попробуй спрыгнуть аккуратно –
Пока до тротуара долетишь,
Слегка подсадищь голос, вероятно.

А если кнопку кверху остриём
Швырнуть на стул соседке по работе –
Возможно, с алых нежных губ её
Сорвётся интересный оборотик.

А если под асфальтовый каток
Судьба тебя забросит, то, бесспорно,
В том месте, где так мудро ты прилёг,
Останется хорошая прессформа...

Есть свойство у растопленной печи –
Присядешь на неё слегка по-пьяни –
Она тебе – кричи иль не кричи –
Но мякиш аппетитно подрумянит.

А если взять захочешь на таран
Локомотив, несущийся навстречу,
То сразу отойдёт на задний план
Вопрос, с кем провести чудесный вечер...

Черноночие

Снова пишу стихострочие.
Вспомнилась правдоистория...
Как-то в одно поздноночие
Шла я домой темнодворием.

Вдруг позади – шагозвучие!
Ой! Сексуальноманьячие!
Бью по его сильноручию
Яростным сжатокулачием...

Не помогло самбознание
И не спасло быстробежие –
В старом заброшенноздании
Сорвано нижнеодежие...

...Горькое горлокомочие...
Дать бы ему в промежглазие!
Он убежал в черноночие,
Не повторив ещёразия...

Особые приметы

Я, едва закончив школу, полюбила паренька.
Он был то ли гинеколог, то ль шофёр грузовика.
Он любил уху и студень и болел за ЦСКА,
Только жаль, имел занудинку у левого виска.

Повстречала инженера – эталон моей мечты –
То ль из Рио-де-Жанейро, то ли из-под Воркуты.
Под его невинным взглядом я забыла все табу,
Но заметила вдруг садо-мазохистинку на лбу.

Я любила есаула – не боялась ни черта.
Только всё перечеркнула шизофренинка у рта.
В миг интимного общенья возле проруби в реке
У него я извращенинку узрела на щеке.

Повстречала одногодка из соседнего села –
У него на подбородке алкоголинка была.
Сам он был неглупый малый, без намёка на шизу.
Я не сразу увидала педофилинку в глазу.

Наконец-то, Богу слава, я нашла свой идеал –
Он в душе моей по праву занял высший пьедестал.
У него, что интересно, одного из многих тыщ,
На носу – простой и честный, благородный, милый прыщ.

[Виктор]

Одна жизнь Дашратха Манджхи

Дело было недавно, почти вчера. Засекай полвека до наших дней.
Деревушка в Бихаре, над ней гора. И тропа в обход. И гора над ней.
Путешествие в город съедало дни, напрямик по скалам - смертельный риск.
Вот крестьяне и жили то вверх, то вниз. Да и что той жизни - навоз да рис.

Он - один из них, да, считай любой,
И жена-хозяйка, считай - любовь.
И гора смолола её, урча,
В хороводе оползня закружив.
До больницы день. Это птицей - час,
А, когда телегой, возможно, жизнь.

Тишина скользнула к его виску, прошуршала по глиняному порогу.
Неуклюже щерилась пасть окна, свежесломанным зубом белел восход.
И тогда крестьянин достал кирку и отправился делать в горе дорогу,
Потому что, если не можешь над, остаётся хотя бы пытаться под.

- Здравствуй, гора, - и удар киркой - это тебе за мою жену,
За скрип надежды по колее, бессилие, злость и боль.
- Здравствуй, гора, - и удар киркой - это тебе за то, что одну
Жизнь мне суждено провести в этой борьбе с тобой.

Он работал день, он работал два, он работал неделю, работал год.
Люди месяц пытались найти слова, а потом привыкли кормить его.
Догорит геройства сырой картон, рассосётся безумия липкий яд,
Только дело не в "если не я, то кто", и не в том что "если никто, то я".

- Здравствуй, гора, к чему динамит, я буду душить тебя день за днём,
Ломать твои кости, плевать в лицо, сбивать кулак о твою скулу.
- Здравствуй, гора, к чему динамит, ты ещё будешь молить о нём
Все эти двадцать калёных лет, двести палёных лун.

И гора легла под кирку его.
И дорога в город, примерно, час.
Потому что время сильнее гор,
Даже если горы сильнее нас.
Человек-кирка. И стена-стена
Утирает щебня холодный пот.
Потому что птицы умеют над,
Но никто иной не сумеет под.

Помолчим о морали, к чему мораль. Я бы так не смог, да и ты б не смог.
Деревушка в Бихаре, над ней гора. У горы стоит одинокий бог.
Человек проступает в его чертах, его голос тих, но удар весом.
Человек просто жил от нуля до ста. Да и что той жизни - земля да соль.

***
Не бывает любви, недостойной чужого горя.
Так слезинка ребёнка снежинкой сгорает в боге.
Разбуди меня ночью - огнём, небесами, морем,
Нарисуй мои звёзды на белом своём пороге.
Если вечер поймёт, он сумеет уйти от плена,
Но скорбит петушок о беспутном своём Додоне.
Моя тень, словно гость, покидает чужие стены.
Моя линия жизни бежит по твоей ладони.

Не бывает любви, недостойной чужого счастья.
Так неловкости ложь всё равно обернётся зверем.
Разбуди меня там, между первым и третьим часом,
Разорви мою цепь за секунду до звона звеньев.
На весеннюю улицу выйдут, рыдая, пары,
Возлагая цветы к веслорукой своей мадонне.
Но пускай моя бухта искрится рядами палуб,
Моя линия жизни лежит на твоей ладони.

Не бывает любви. Никогда. Никакой. И точка.
И томление духа - всего лишь причуда тела.
Но - дурные вампиры - мы живы, и живы только
Отражаясь друг в друге, и тем сохраняя тени.
Наша хлипкая нить - не замена привычным тросам,
Ведь она и горит, и в воде, понимаешь, тонет.
Просто всё это то, что случится не с нами. Просто
Моя линия жизни бежит по твоей ладони.

Земное - небесное

Чем длиннее дорога, тем легче идти по краю,
Отключив голоса, как горячую воду в кране,
Не умея ни перекреститься, ни откреститься,
Не завидуя скалам, не веря ветрам и птицам.

Если пропасть за левым плечом, а за правым - горы,
Значит, где-то обязан маячить запретный город,
По аллеям которого бродит слепое эхо,
Укрываясь истёртой эпохой, как рыбьим мехом.

Но эпоха ушла, а за нею пришла иная.
Незаметно, сначала за ней, а потом за нами.
И, катая эпоху во рту, словно хлеб в котомке,
Мы не знаем ещё, как её назовут потомки.

А у города-сна недоступность - одно из качеств,
По которым рыдает сюжет и кузнечик скачет.
И, дошедший туда сразу ищет глазами небо,
Потому что ворота закрыты, и стражи немы.

Потому что дошёл и не знаешь - молчать ли, петь ли.
Золотые ворота скрипят на железных петлях...

Чем короче запрос, тем бессмысленней будет поиск.
Затянуть бы потуже дороги роскошный пояс.
Натянуть бы перчатки, да так, чтоб рука немела.
Мел скрипит по доске, только нет ни доски, ни мела.

Мы догнали мечту, но мечты по счетам не платят.
Облака усмехаются в бороды, тучи плачут.
За одежду хвататься смешно, за надежду рано.
Остаются тела - но какие из них тараны.

Догорает душа, словно пёрышко в чашке Петри.
Золотые ворота скрипят на железных петлях...

Чем гулять по руинам, уж лучше быть злым и гордым.
Мы не рвали запретных плодов, не пойдём и в город.
Высоки его шпили, колодцы его бездонны.
А на небе звезда. Неприкаяна и бездомна.
Александр Ланин

[Hg]

А чем Вы об'ясняете такое резкое изменение?

Ну как, Сам взялся, после подписания конституции. Да я ж не историк)

[Nik-On/Off]

Мы все уходим медленно и нежно
Скользя по лику времени слезами
И время нас смахнёт рукой небрежно
И это лучшее что будет с нами

Мы все хотели жить немного дольше
Чем снег, лежащий на ладонях марта
Но наши кости становились тоньше
И кровь лишалась прежнего азарта

Мы все были детьми, но мы забыли
И наши лица превратились в скалы
И безразличием обветренным застыли
Ломаясь тонкой трещиной оскала

Мы все случайность солнечного чуда
В соединённом на мгновение веществе
Но мы безудержно расходуем друг друга
Себя же оставляя в нищете

***
Дай досмотреть, как умирает день
Как его сердце в океане тонет
И ветер бесконечным вздохом стонет
Над миром, уходящим в тень

Дай мне проститься с тем, что не вернёшь
С тем, что нельзя себе оставить
Воткнув в тускнеющую память
Последнего мгновения нож

Отсюда начинается тоска
И здесь берёт печаль своё начало
Здесь моё имя буквой «А» кричало
И рассыпалось на сверкание песка…

И больше нет
Ни веры, ни любви
Ни мира, ни войны
Лишь только мы
Лишь солнца свет
Хрусталиками глаз
Просыплется сквозь нас

***
Золотая пыль
На моих руках
Миллионы миль
В белых облаках
По траве густой
В хрусталях росы
Следуют за мной
Солнечные псы
Мама, это я
Видишь далеко
Падает звезда
В детства молоко
Серебристый лес
На краю луны
Я б остался здесь
В сердце тишины

Слёзы в зёрнах льда
Бросил — прорастёт
Знал бы я тогда,
Кто меня здесь ждёт
Бесконечный свет
Радости огня
Я нашёл ответ
АЛЛИЛУЙЯ
За невозможной высотой
Среди разбитых звёзд зеркал
Есть место и для нас с тобой
Пойдём со мной,
Я там уже бывал

Андрей Лысиков

[ANTON365]

Клён
Прозрачен,
Невесом,
Словно призрак
Или сон.
Сон из лета
Прошлых лет,
Где мечты
Зелёных листьев
Не спешат
Давать ответ:
Чему быть -
Не миновать?
Чего ждать -
И потерять?
Кто я?
Что я?
Для чего я?
Счастлив буду -
Иль страдать?
И возможно ль
Человеку
Всю Вселенную объять?..
...Но мечты
Зелёных листьев
Повзрослели,
Пожелтели
И серьёзно
Поредели...
Заземлённые делами,
Повседневной суетой,
Расстаёмся мы
С мечтами,
Как могучий клён
С листАми -
Перед долгою зимой...

Александр Ф Александров
14 октября 2012 года.

[ANTON365]

Туман на город бросил серую вуаль,
Небрежно скрыв под нею горизонт.
Огромный мир весь сжался, растворилась даль.
Как будто всё накрыл огромный зонт.

Его края спустились до земли.
Исчезло всё, что было там, вдали:
Поля, леса, морские корабли.
И мир как будто бы остался весь внутри.

Огромнейший, невидимый колпак.
И остров небольшой, заброшенной земли.
Вокруг пустыня, лишь один пятак,
Который Боги нам для жизни отвели.
...................

Валерий Шигарин

Добавлено позже: 14 дек 2017, 22:40

Мой папа за компьютером
Проводит круглый год.
У мамы заряжаются
Айфон, айпад, айпод.
Сестра сидит с букридером -
Все тихо, как во сне...

Пускай по скайпу бабушка
Расскажет сказку мне!
____________________________


Михаил Яснов "Колесо обозрения" -
Стихи современных поэтов для детей

[Кип Смайлинг]

Ночью, доктор, я узнал,
за что полжизни бы отдал, –
и чтоб забыть, о чём узнал,
к утру полжизни бы отдал.

Вот почему средь бела дня
жизнь оставила меня:
хоть любила-плакала,
простить обиду не смогла.

Линор Горалик

[Talifa]

МОНОЛОГ ОТРАЖЕНИЯ ЖЕНЩИНЫ В ЗИМНЕМ ОКНЕ ДОМА НАПРОТИВ
2017
Лаура Цаголова

Потемнело в зеркалах:
быль на убывание.
На ресницы вынес страх
тайное страдание.
Заискрились хрустали -
слёзная мелодия.
Всё хотела утаить.
Получалось, вроде бы…
Но мой полдень сел на мель.
Черное ли, белое -
бесполезное теперь.
Что же я наделала?
Не вмещается душа
в помыслы распутицы.
Снег расскажет, не спеша,
про чужие улицы.
А мою – сотрёт с лица
времени столичного.
Чтобы всуе – ни словца,
самого обычного.
Если тот, кто мог хранить,
заблудился около,
значит, так тому и быть.
Далеко-далёкое,
выходи уже за мной,
не дождёшься ропота!
Сладок будущий покой,
если в прошлом хлопотно.
Горек неурочный час -
счастья предисловие…
Принимаю в этот раз
все твои условия.
Чтобы даром не сносить
битое телесное,
обещай меня любить,
Царствие Небесное!


РАССКАЗ ВЕЧНОГО
Снег простукивает сон мой,
будто ищет слабину
здесь, где жизнью невесомой
утучняют целину
узаконенные в святцах,
чтобы павшими прослыть.
Здесь, где ссадины на пальцах –
стебли будущей весны.
Здесь, где корни-самоходки
первый ком земли влачат,
где в клочке газетной сводки
муравьи слова мельчат.
Снег простукивает мир мой.
В царстве выживших мороз.
На щеках пропахших смирной
иней выстуженных слёз.
Если крестик под бушлатом
с каждым часом тяжелей,
это значит, снова рядом
бьётся время снегирей.
Это значит: метром выше
всё уже белым-бело.
Отставной хранитель дышит
в перебитое крыло.
На обочине дорожной,
в недоступном Наяву
вьюга трудницей дотошной
косит прелую траву.
Снег простукивает сон мой,
чтоб не смел окаменеть.
Занебесными пасомый
призван в смерти преуспеть.
Но когда молвой пасхальной
разговеются лучи,
солнце бабкой повивальной
над погостом заворчит.
И счастливые селенья,
с талой памятью беды,
станут ближе на мгновенье
в первом крике с высоты.
2017 г.

[Гузель Х.]

ТЫ БОЛЬШАЯ В ЛЮБВИ...
Ты большая в любви.
Ты смелая.
Я - робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Все мне кажется,
будто бы по лесу
без тропинки ведешь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я -
что за цветы.
Не годятся все прежние навыки.
Я не знаю,
что делать и как.
Ты устала.
Ты просишься на руки.
Ты уже у меня на руках.
"Видишь,
небо какое синее?
Слышишь,
птицы какие в лесу?
Ну так что же ты?
Ну?
Неси меня!
А куда я тебя понесу?..
1953
Евгений Евтушенко

Добавлено позже: 22 дек 2017, 16:10

ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ ЖЕНСКАЯ РУКА...
Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,
припав к нему беспутной головой,
ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
чтобы они, всю боль твою глуша,
а если и не всю, то часть ее,
увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
которая особенно сладка,
когда она измученного лба
касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
которое неведомо за что
не на ночь, а навек тебе дано,
и это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
которые глядят всегда грустя,
и это до последних твоих дней
глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
и мало тебе только той руки,
того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка,

и только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
и только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя...

1961г.
Евгений Евтушенко

Добавлено позже: 22 дек 2017, 16:51

по следам романа братьев Стругацких "Трудно быть Богом"...

Как трудно быть Богом

... Как трудно быть Богом.
Как трудно принять
тяжелую ношу
страданий людских...

– Быть Богом не трудно.
Но трудно Им Стать, –
себя пробудить,
пробуждая других.

...Как трудно в себе
человека любить.
Как трудно им стать
среди диких зверей.

– Нет, стать человеком
не трудно. Им быть,
вот это, действительно,
много трудней.

[Виктор M.]

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПЕЧАЛЬНОМ
В. Гончар

Я не очень люблю слова.
Мне гораздо понятней поступки.
«Ты устала, родная моя,
Замерзли ноги и руки?»
Я родную пледом укрою
И налью ей горячего чая.
Как еще ей покажу я,
Что я в ней души не чаю?
А потом поцелую в шею.
Ну а если покажется мало,
Заверну ее осторожно
В нежной трепетности одеяло.
Но поймет ли подруга меня?
Ей гораздо важнее слово.
Задыхаться от страсти она
Будет ночью в объятиях другого.
Для другого наряд извлечет
И подкрасит ресницы тушью:
Победителем будет тот
Кто умеет нашептывать в уши.
И когда я корчусь вдруг
От предательства и от боли,
То бываю с ней очень груб,
Но ведь не по своей же воле.
И она покидает наш дом,
Принимая любовь другого…
Может все же однажды, потом
Мне полюбится нужное слово?

--------------------------------------

Не хороните любовь никогда,
Если она, хоть и слабо, но дышит.
Пусть между вами случилась беда
И вы разучились друг друга слышать.
Просто всмотритесь в памяти муть
И за движением неясных потоков
Вскройте непонимания суть,
Чтоб обратиться к чувства истокам.

Не хороните живую любовь…

Не хороните любовь в суете.
Вспомните то, с чего начиналось:
Губы - к губам, а рука – к руке.
Ценность имеет каждая малость.
Узел к узлу – и прочней нету ткани,
Чувства сотканы из мелочей.
Страсть – это яркая буря в стакане.
Любовь – океан неприметных вещей.

Не хороните любовь в суете…

Страсть прогорит и с дымом исчезнет.
Вслед – безысходность и пустота...
В свете любви – бесконечная нежность,
Легкость доверия, слов простота.
Так научитесь друг друга слышать,
Жизни мгновенья сплетая в года.
Если любовь, хоть и слабо, но дышит,
Не хороните ее никогда.

[Виктор]

Послание Марии

А я живу, не как надо. Печалюсь, горю неярко.
Не уважаю стадо. Плюю свысока на бедность.
Я удаляюсь в вечность, словно в аллею парка,
бегущую в неизвестность.

На улице отдыхают. Взрывают назло шутихи.
Что три часа ночи, православных не беспокоит.
Будь здесь океан, я бы срубил Кон-Тики.
Но здесь тридцать ниже нуля, и воет

вьюга. Заснуть уже не удастся.
Но сдохнуть можно в любое время.
Моя главная роль – подбирать за всеми.
В остальное время ругаться.

Я тоже мечтал о счастье.
Держал в объятьях девушку с русыми волосами.
Но этот мяч забил далеко Агасси.
Хотя я чего-то жду еще под часами.

И, вот я остался один, как решил Господь.
Жена убежала с ублюдком из Чебоксар.
Теперь она ему говорит: «Володь!
Мне страшно нравится, что ты еще не стар,

что ты любишь чай,
и что обожаешь суп,
и что – о, только не отвечай! –
невыносимо глуп».

Напрасно Бог создал женщину. Лучше бы пил с утра,
что подвернется под руку. Скажите мне: из ребра
что можно вылепить? Может быть, букву «п»?
Восемь часов думать о ней в купе?

Не получилось… Видно, не с той руки.
ляпал бы лишь «адамов»: дулись бы в поддавки.
Были всецело счастливы. Не замечали дня.
А жизнь обходилась бы без меня.

Ибо, я здесь так нужен, как мне никто.
Как сухопутный никчемный Иван Кусто,
предпочитавший компанью рыб,
на этой умной земле я влип.

Когда-нибудь боль оборвется, вдруг.
И в обществе четырех подруг,
подобен космическому челноку,
я пересеку реку.

И там, где, в конце – концов, окажусь,
надеюсь, не будет, ни слова «Русь»,
ни пакостных выродков, ни озверевших шлюх.
Ни лета. Ни комаров. Ни мух…

***
Приближается осень. Листва начала осыпаться.
Снова вечер потерян. А утром тоска просыпаться.
Вспомнишь, как ты ушла – проклинаешь Денницу и Бога.
Хорошо, еще, что грустных дней остается немного.

Но пора подниматься: заманивать в стойло пегасов,
и вести на прогулку собаку в Страну Пидорасов,
А, вернувшись, запихивать в скучную пасть бутерброды,
удивляясь, откуда повсюду такие уроды.

А потом одиночество грустную душу терзает,
будто кто-то театр, закрытый навек, подметает,
и бегом начинаешь молитвы шептать и креститься,
словно «Отче» прошепчешь, и счастье к тебе возвратится.

Лишь под вечер с тебя напряжение, будто, спадает,
и никто на тебя уже, вроде бы, не нападает:
всякий занят собой, своим логовом потным и сраным.
Только сон и мечты остаются с тобою, со странным.

Как ни дико, когда-нибудь ты примиришься с судьбою,
даже с тем, что она в этот час на земле не с тобою,
с тем, что ей хорошо, с тем, что ветер в окно задувает.
С тем, что лучше любви все равно ничего не бывает.

***
Вот и подходит пора расставанья с телом,
а заодно со средой обитанья плоти.
Как незаметно порой привыкаешь к стенам -
словно лягушка, стареешь в своем болоте.

Грустно, конечно. А жаль, что грустить не вечно.
Грусть - это лучшее, что остается с детства.
И доживать эти дни нам как будто, легче:
призрака призраку не навредит соседство.

Вот открывается дверь моего театра,
входит актриса, похожая на Джульетту.
Было ли это вчера, или будет завтра -
чем помешает ее болтовня поэту?

Все интересней, чем биться весь век с врагами.
Жаль, что ведем мы себя не особо вольно:
я, ведь, еще не нашел чемодан с деньгами -
так что и этого мне за глаза довольно.

Все ничего. Только сердце о чем-то ноет -
страшно, наверно, привычки свои оставить.
В общем, любить никого на земле не стоит.
А разлюбить - невозможно себе представить.
Юрий Батяйкин

[Владимир.В.]

Памяти Аркадия Стругацкого

Переводчику.

Как лист увядший падет на душу
Знакомая печальная строка.
Не слушай сказок! Ничего не слушай
Про Арканар,Соан и Ирукан!
Но звуками чужого языка
Средь бела дня внезапно ты разбужен,
И никакой словарь тебе не нужен
И тянется к перу твоя рука...
Ты обречён переводить Цурэна.
И эту честь, которой знаешь цену,
С другими обречёнными деля,
Переводи — бестрепетно и честно,
И верь, что одному тебе известно,
Что за слова кричал он с корабля.

Прощальный сонет Цурэна

Как лист увядший падает на душу
Из старой книги вырванный листок.
Настала осень мира.Злая стужа
Уже переступила наш порог.
Я падал под колёса, но не смог
Зловещей колесницы бег нарушить.
Что перед нею вязь словестных кружев
И на листе увядшем жилки строк?
Как страшно жить!Как страшно знать о том,
Что ход времён сильнее человека!
Грядёт зима под свист лихих ветров,
И жирный пепел будущих костров
Укроет мир застывшим чёрным снегом.
Ирина Шубина, 1988 г.

[Владимир.В.]

НИТЬ

Ленивый свет застрял в листве увядшей,
Когда ты тихо попросила: «Отпусти!»
В волнении сдержанном ты голосом упавшим
Произнесла: «Себя хочу найти.

Я не была женой тебе хорошей,
Бездействовала, шла на поводу.
Я часто становилась трудной ношей.
И лучше, если я уйду!»

Я с грустью: «Что ж, дорог вокруг немало,
Ведь силой мне тебя не удержать.
Со мной себя ты плохо понимала…
Хочу лишь вот что рассказать.

Тогда, в далеком солнечном июле
В ответ на страстные к Судьбе мольбы
Пространство все же улыбнулось -
Со мною рядом появилась ты.

«В последний раз!» - Судьба тогда сказала. -
«Не сможешь – больше никого».
К тебе особой нитью привязала,
Произрастающей из сердца моего…

И вот тебя уносит в жизни бездну,
С тобой змеится нить та за порог.
А я однажды полностью исчезну,
Как шерсти размотавшийся клубок…»

В. Гончар, 2017